Недавняя речь Владимира Путина на Генеральной Ассамблее ООН была презентована как одно из наиболее ожидаемых событий в России и за ее пределами. В ожиданиях она заранее приравнивалась к эффекту знаменитой речи президента РФ в Мюнхене в 2007 году. Сравнивая 2 текста, «Телеграф» пытается разобраться: с кем и о чем президент России версии 2007 и версии 2015 года говорил в своих речах.
Те из нас, кто смотрел оскароносный фильм «Король говорит!», вероятно вспомнят один отличный диалог между персонажами:
« - Что Вы чувствуете?
– Сотрясание воздуха…
- В этом суть публичных выступлений».
В 2007 году, выйдя к кафедре ОБСЕ, Владимир Путин заговорил резкими и точными фразами. Он почти не использовал метафор, эвфемизмов и других поэтических высказываний. Можно сказать, что президент «резал» суровую правду. Он говорил об установлении однополярного мира – мира «одного хозяина, одного суверена» (здесь и далее в кавычках цитаты речей ВВП). Мире, где основная сила военно-политическая и именно с ней США (а этот лидер, разумеется, Америка) решает все проблемы. Ну, не то, чтобы решает – а разрушает мировой ландшафт своими эгоистичными действиями.
Анализируя, эту речь, мы можем сказать, что в ней досталось всем. Упоминая любого из своих коллег, президент России, хотя и действуя в рамках протокола, упрекал их в том, что они не обсуждают конкретные проблемы, а если упоминают о них, то лишь затрагивают или не рассматривают по всей совокупности факторов. «Если он действительно так считает, то у нас с ним разные точки зрения. Или я ослышался» (примеч. - обращение к министру обороны Италии).
Говоря в рамках термина «международный ландшафт», он говорил не только о приоритетности развития ООН, но и росте новых центров силы, чей суммарный ВВП и вес в международной политике будет только расти – стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай).
Стоит ли говорить о том, что та речь по степени своей категоричности произвела эффект разорвавшейся бомбы? Выбирая резкие выражения, Путин обозначил позицию конфронтации, четкого противопоставления России Западному миру. И, хотя он и обозначал возможности для сотрудничества, но в целом посыл президента России был аналогичен знаменитой речи Черчилля в Фултоне, в которой он говорил о начале «холодной войны». Его обращение было адресовано международным лидерам и обозначало резкое изменение курса российской политики.
В 2015 году Путин вышел к кафедре Генассамблеи ООН в условиях обострения международной обстановки, которого мы не видели в 2007 году. Что же изменилось в его речи за 8 лет?
Короче, настал 2015 год…
Начнем с повторяющихся моментов. Во-первых, это роль ООН, которая от речи к речи только возросла в президентском дискурсе (смотря даже по количеству упоминаний: 14 в 2007-м и 24 в 2015-м году). Во-вторых, это разговор о закрытых, эксклюзивных объединениях внутри международного сообщества, этакой «касты избранных», куда Россия не входила ни в 2007, ни тем более не входит сейчас. По прошествии 8 лет Россия все также противопоставлена всему западному миру.
Но это об общем. Разница же в речах начинается со стилистики и самоподачи. В 2015 году, с кафедры Генассамблеи президент России заговорил языком поэта. Он говорил о грядущем мире, в котором «будет главенствовать эгоизм», уставшим голосом задавал риторические вопросы – «Вы хоть понимаете, что Вы натворили?».
Подбирая осуждающие, но достаточно мягкие формулировки, Путин как будто выбрал для себя позицию «старшего брата», порицающего младшего за то, что он ввязался в дурную компанию и сам навлек на себя множество бед.
Владимир Владимирович сетовал о том, к чему привела политика западных держав и, что настала пора не просто объединиться, но разработать всеобъемлющую концепцию политической стабилизации. О чем говорят нам такие слова? Об уходе от практики в пользу утопических конструкций. За все время существования международной политики ни одной «всеобъемлющей» конструкции создано не было. Да и президент РФ в своей речи конкретных ходов не обозначил. За исключением того, что мы должны привлекать к сотрудничеству мусульманский мир.
В атмосфере постоянных санкций, тяжелой ситуации внутри страны и нового витка кризиса президент говорит о том, что нам нужна некая абстрактная концепция всеобъемлющей безопасности. Так к кому он обращается? К международным лидерам или западной общественности? Или к собственному населению, для которого данная речь была распиарена так, что только ленивый мог ее пропустить? По сути, в ней было очень мало конкретики или реакции на критику, привычной «уху» западного слушателя, зато очень много воды, которую столь ценят у нас.
Недаром, большинство политологов опознают в этой речи «руку» Дмитрия Киселева. А ведь господин Киселев не лучший агитатор для западной аудитории, зато, видимо, отличный для большинства российской.
Даже слово «короче», прорвавшееся в речи и ставшее предметом для шуток в сети – то давайте спросим себя, часто ли случаются такие оговорки? Или это очередной ход, призванный распиарить речь и донести ее до российской аудитории. Вспомним один из интернет-мемов на эту тему:
« - Слышали, как Путин сказал КОРОЧЕ?
- Да! Это было божественно!
– Его КОРОЧЕ изменит мир
– Лучшая речь!
– Это лучшее КОРОЧЕ в мире!».
А все почему? Потому что это было публичное выступление в лучших традициях цитаты в начале статьи. Обозначил ли Путин позицию страны? Дал ли решительный ответ на санкции или ответ на критику в адрес страны? Улучшилась ли международная обстановка? Нет. Зато для населения, уставшего от событий на Украине была развернута широкомасштабная компания, которая сейчас только подогревается событиями в Сирии.
